G, ок 4500 слов, джен, Пост 13-й с-н. Как Сэм спас Дина. Или Дин Сэма.
Ворнинг: Дин материться, Сэм - тоже, но реже. Кас в характере (т.е. мудак)
Ворнинг: Дин материться, Сэм - тоже, но реже. Кас в характере (т.е. мудак)
читать дальшеЕсли включить воображение, вполне можно было притвориться, что грязно-желтое пятно над кроватью совсем не пятно, а карта Африки. А россыпь темных точек на потолке не какое-то дерьмо, а созвездие… ну, пусть Кассиопеи.
Не то чтобы Дин точно знал, что Кассиопея — созвездие, а не звезда, или, скажем, планета. Он вообще почти ни одного созвездия не знал. Оно просто красиво звучало, это слово. Кассиопея.
Все эти штучки-дрючики, звездочки-созвездия всегда были фишкой Сэма.
Когда Джон уезжал, надолго оставляя их в мотелях, они с Сэмом во что-то такое играли. Сэм еще маленьким совсем был, только в начальную школу пошел, но уже мог часами рассматривать всякие трещины-пятна-зазубрины и наделять их смыслом.
Дин ржал. Но эта странная игра развеивала тоскливое ожидание, поэтому он тоже включался в нее — лучше высматривать высокое в мотельной грязище, чем прислушиваться к взрыкиванию моторов на дороге. Не Детка. Не Детка. И это не она, и эта мимо, и эта…
С тех пор как мелкий свалил в свой Стэнфорд Дину приходилось самому называть созвездия и континенты. Искать чертову высоту.
А еще у Дин украли рассветы. Ну правда, бред же — казалось, что утро больше не наступает. Он часто вглядывался в вечные сумерки за окном, и пытался выцепить тот блядский высший смысл в рваных облаках, в тумане, затопившем мотельный двор, в отблесках далеких молний.
Смысл не находился.
Нет, Дин понимал, что солнце встает и садится по единственно возможному, железно прошитому алгоритму. Это только для Дина, для его погруженной в сумерки души — блядь, это было просто жалко, жалко! — яркие рассветы превратились в далекое воспоминание.
А может, это не Сэм был, не из-за Сэма, вот еще — так тосковать по мелкой занозе. В конце концов, Сэмом и его капризами Дин накушался за последние годы на всю оставшуюся жизнь. Может, тосковал Дин из-за свалившейся на плечи прорвы исследовательской работы. Действительно — прорвы. Дин даже из мотельной комнаты выйти не мог, некогда было. Джон загрузил по полной программе, даже на охоты больше не брал. А, стоило Дину заикнуться, серьезно отвечал, что младшего сына уже потерял и ему нужно время свыкнуться с новым порядком вещей. А пока он хочет поберечь старшего. У отца почти слезы в глазах стояли, и Дину не хватало жестокости настаивать на своем. Джону нужно время? Что ж у Дина оно есть. Даст.
Иногда Дин ходил по комнате, заходил в закуток, где стояла когда-то кровать Сэма и удивлялся: так пусто там было, только серая рубашка валялась на полу, видно, Джон забыл вывезти. Рубашку Дин брал в руки, скользил пальцами по швам, жалел, что она совершенно чистая — не пахала Сэмом. Потом клал на пол, точно так же как было.
Зато исследовательской работе Дин за это время все же научился — ставил ноут на стол, погружался и информационный мир и забывал обо всем. Блядский оборотень проредил население шести соседних городишек, а Дин все никак не мог его вычислить. Джон приезжал, злился. Нет, не орал. Джон после отъезда Сэма вообще редко орал, стал мягче с Дином, даже ласковее, мог потрепать по волосам, приобнять за плечи. И не пил совсем, и выглядел лучше — сказывалось отсутствие скандалов. Но иногда Дин замечал взгляд — Джон слишком пристально смотрел на него. Дин не мог определить с какой эмоцией, но немедленно решил, что отец в нем очередной раз разочаровался.
Ну коне-е-е-чно. Он же не идеальный Сэмми, не умник-ботаник, который дела щелкает как орешки. Дину бы клинок, Кольт, гранатомет, на крайняк.
Пехота, что уж тут. Материал. Расходный.
Дин плеснул виски в правильный толстостенный стакан и который раз вяло удивился, что Джон его пьянства вроде и не замечал. Вот мама, мама бы ругала. Дин бросил взгляд на другой конец стола — под лампой с зеленым абажуром стояло фото в рамке: Мэри шла новая прическа, и сорок пятый у бедра ее тоже очень красил, а вот Сингер рядом с ней смотрелся потрепанно, сдал Бобби, сдал.
Или Сэм — Сэм тоже нотацию бы прочитал, он умел глянуть так, что Дин чувствовал себя не сорокалетним мужиком, а школьником.
Дин прикрыл глаза, насладился первым огненным глотком, а когда открыл — напротив сидел Сэм. Он теперь просачивался в комнату незаметно — Дину ни разу не удалось подловить его у двери. А может Дин уже начал последние мозги пропивать. Иногда он отвлекался всего на секунду, а Сэм — вот он, сидел за столом или за плечом торчал, в экран заглядывал.
Впрочем, Сэм заезжал не так и часто. Всего четыре раза.
Конечно, ради чего ему из своей солнечной умной Калифорнии вырываться? Но вот же — навещал брата-придурка.
Приезжал Сэм только когда Джона не было, не хотел встречаться с отцом. А к Дину все же ездил. Дин старался не ждать, но все равно ждал, ждал, казалось — бесконечно. Из-за этого постоянного ожидания само понятие «время» изрядно утрачивало смысл. Какая разница день ждешь или месяц? Выматывает одинаково.
— Ну, — неловко спросил Сэм. — Ты тут как?
Кажется, он еще сильнее зарос, патлы подбирались к основанию шеи, ложились кольцами и выглядели как-то неопрятно, словно Сэм их неделю не мыл. И эта его бороденка.
— Ты совсем зарос, — тут же озвучил Дин и хлебнул виски. — Я как? Ну сам подумай. Ты нас бросил, теперь все, что ты делал, приходится делать мне.
Почему-то не получалось по-настоящему разозлиться, наверное, он был уже немного пьян, из-за этого все чувства поистерлись, а реальность размывалась по краям. Мерещилось всякое: вдруг показалось, что в углу комнаты торчит телескоп. Это в мотеле-то.
Смешно.
— Ты плохо выглядишь, — негромко проговорил Сэм.
Он вообще как-то странно смотрел, даже не смотрел — вглядывался блестящими, лихорадочными глазами.
Дин немедленно обиделся:
— А сам-то? Пара месяцев, как уехал, а будто десяток лет по свалкам таскался, тебя что твоя… эта — не кормит?
— Моя... кто? А, — понял Сэм. — Ты о… Джесс? — голос Сэма едва заметно сломался. — Кормит, почему нет? Знаешь, как она печет? Печенье с крошкой. Шоколадной.
— Ну и вали к крошке. Шоколадной. Чего сюда таскаешься? — всколыхнулось все.
Да сколько бы времени не прошло, Сэм и его Стэнфорд, Сэм и его блондинка, Сэм и его книги продолжали болеть. Среди всего этого для Дина не было места. Дина просто выбросили.
— А ты же с Кэсси сейчас ходишь? — вдруг спросил Сэм.
Дин недоуменно поморщился. Никакая Кэсси не вспоминалась.
— Ты ее любил, помнишь? — Сэм почти брезгливо поморщился.
Дин рассмеялся и щелкнул Сэма по носу:
— Не ревнуй, Скалли, в моем сердце только ты, — Дина потянуло ерничать, хоть и не знал он никакой Кэсси, ревность Сэма забавляла.
Тот вздрогнул, уставился на Дина со странным ожиданием. Всякий раз так бывало — Сэм начинал задавать дурацкие вопросы, кидать странные намеки и смотрел-смотрел, будто ждал чего-то от Дина. Чего-то важного. Но для Дина было важно только одно
— Сэм рядом, значит мир на месте.
— Эй! — Сэм перегнулся через стол и вдруг погладил Дина по щеке. — Давай прогуляемся? Выйдем из комнаты, там погода хорошая, дождь прошел, запах такой… Травы, лето… Уже звезды загораются. Пойдем? Поищем созвездие Кассиопеи. Помнишь? Когда мы были маленькие, ты любил смотреть на звезды.
«Это ты любил смотреть на звезды, а я любил…», — мысль Дин не додумал.
Идти не хотелось, хотелось прижаться к неожиданной ладони и остаться так навсегда. Но хотелось неправильного. Правильным было отстранится и пошутить, Дин всегда поступал правильно. Только почему-то не придумывалась шутка. И прогуляться вдруг показалось неплохой идеей, и Дин уже начал вставать, когда его взгляд упал на ноут.
— Нельзя, — с трудом проговорил Дин. — Нельзя. У меня исследование. Папа… Папа скоро приедет, я должен успеть.
— Плевать — жарко заговорил Сэм, — плевать, Дин! Потом вместе доделаем, я помогу, пойдем, а?
Он стоял рядом, слишком близко, Дин даже чувствовал насколько Сэм горячий, слышал частое загнанное дыхание. Эта близость словно разгоняла застрявшую в мозгах муть.
— Да, надо пройтись, — пробормотал Дин.
Наверное, он уже упился в драбадан, потому что встать сразу не получилось — не держали ноги.
Дин сделал шаг к двери, и его прошибло потом.
«Надо все же бросать пить», — подумал он.
Под рукой появилось плечо Сэма — жаркое, крепкое. Дин вцепился и сделал еще шаг.
Мигнула лампа, и Сэм вздрогнул, оскалился. Он оставил Дина и в один длинный шаг переместился к столу, постучал по абажуру. За окном в мотеле «Красная роза» включили вывеску, и отсветы ало заплясали у Сэма в глазах. Дин испугался, и это было совсем уже бредом, потому что — нет, правда, бояться Сэма?
— Привет, мальчики, — мягко произнес Джон.
Вот черт. Не надо было Дину отвлекаться на лампу и вывеску — снова не заметил, как дверь открылась. Джон стоял в центре комнаты, улыбался вовсю — юный, голубоглазый, Дин любил его такого, сразу вспоминал, как они покупали Импалу.
— Кто у нас в гостях! — весело сказал Джон, и Дин тоже заулыбался — побаивался он встречи отца с мелким.
Но Джон, наверное, уже остыл — радость в глазах была искренняя. А Сэм нет, не радовался, побледнел и глаза опустил.
— Это как же ты сюда попал, а? — Джон подошел к Сэму, положил руку на его шею сзади, потрепал вихры. — Рассказывай, мой мальчик, как ты, а?
Джон говорил легко, оживленно, а Сэм молчал только все сильнее бледнел. Дин с удивлением заметил, что по впалым вискам и щекам Сэма потек пот.
— Я хотел, — хрипло начал Сэм, приумолк, откашлялся. — Хотел вывести Дина. По… Пожалуйста, прошу. Отпусти его.
— Ну что ты, я его разве держу? — с веселым изумлением спросил Джон. — Дин, тебе разве плохо со мной? Ты хочешь уйти?
— Мне хорошо, — немедленно отозвался Дин.
А чего плохо? Отец вот: жив, не ранен. И Сэм — ну пусть куксится, зато тоже целый и рядом.
Очень хорошо.
— Упрямый ты, Сэмми, ой упрямый, — Джон свободно рассмеялся, и Дину полегчало окончательно.
Все будет хорошо, отлично. Сейчас все помирятся, Сэм вернется, поездит на охоты с ними, девку свою забудет нахрен. В нос шибануло запахом горелого, да так, что Дин заозирался, осмотрел потолок — нет, в комнате все в порядке, наверное, с улицы натянуло.
— Видишь, Дин всем доволен. Но я все же хотел бы знать, как ты сюда добрался, а? Сэмми? — Джон всмотрелся в лицо младшего, и Дин тоже посмотрел, и не смог взгляд отвести.
Лицо Сэма неуловимо искажалось, будто ему было больно, и менялось, менялось: взрослело. Серебром мелькнула седина на висках и в неаккуратной, короткой бороде.
Сэм внезапно не улыбнулся, а скорее оскалился и заворчал, как зверь — глухой, страшный звук. Даже Джон отшатнулся.
— Ого, вот как. Даже хуже, чем я думал, может, стоит закончить все здесь и сейчас, — пробормотал он и внезапно вытянув руку крепко схватил Сэма за горло, напряглись, побелели пальцы.
Сэм бился и рычал, но сопротивлялся все слабее. Джон приподнял его над полом и с любопытством смотрел, как затягиваются пеленой глаза.
Сэм захрипел, и это вырвало Дина из оцепенения.
— Папа! Что ты делаешь? — сам поразился как странно глухо звучит его голос.
Сэм с усилием повернулся, светлые глаза на белом лице требовательно уставились на Дина.
— Дин, — Дину показалось, что Сэм совсем рядом, шепчет прямо в ухо, слова сами возникали в голове. — Ди. Он сильный, но хреновый менталист. Его даже Захария делал одной левой. Ты сможешь вырваться, если перестанешь играть по его правилам. Сломай сценарий, Дин Смит.
Захария.
Дин Смит.
Два имени прозвучали щелчком переключателя, точно настольную лампу включили.
Раз — и рассеивается темнота.
Раз — и на несчастную голову Дина обваливается хреналлион картинок-воспоминаний. Во главе с самой свеженькой: с той, где дурак Дин Винчестер говорит «да» одной высокомерной архангельской суке.
Ой не зря Дину всегда нравилась эта лампа. Он уже понимал, что и Джон не настоящий, и мотель виртуальный, да и лампы, собственно, нет, но не лишил себя удовольствия двинуть этой самой лампой по черепку Джона-Майкла-кого там еще.
— Нахуй с площади! — рявкнул Дин и толкнул тварь.
«Джон» выпустил Сэма, тот мгновенно исчез, как выпарился, а сам отлетел к стене.
— У нас сделка! — как-то ломко крикнул он. —Сделка! Еще немного, и я бы закончил, отпустил бы тебя!
— Ага. Я верю, верю, — издевательски протянул Дин.
Майкл ведь этот мир специально для Дина создавал, да? А в созданном для Дина мире за поясом джинсов не могло не быть сорок пятого.
И, конечно, он был.
И, конечно, Дин его вытащил.
И конечно, пальнул в отцовское лицо твари.
И, конечно, все закончилось.
Сорок пятый отлично ставит жирные точки.
***
— Сэмми!
Бесконечный коридор Дина достал очень быстро. Камеры по обеим его сторонам намекали, что в небесной канцелярии неладно уже очень давно. Они, впрочем, были пусты, но ведь какого-то хера милые крылатые друзья эту хуеву тысячу камер настроили? Значит, необходимость была?
Мысль мелькнула и свалила, сейчас Дина больше интересовало, куда эти жопы засунули Сэма. А чертов — ангелов? Или, может, даже архангелов? — Кас не знал точно куда идти. Он маячил впереди, изредка оборачивался, резиново улыбался — мимика его за три года Динового отсутствия сильно обеднела, видимо, Майкл широких улыбок не поощрял.
Дин любил Каса. Правда. Любил. Кас был чем-то вроде его собственного творения, и рядом с ним Дин чувствовал себя немного создателем. Ну вот такое: несовершенное, но свое. Так получилось.
Но иногда Каса хотелось грохнуть, до дрожи в коленях хотелось.
Сегодня Дин собой гордился — не убил. Даже, когда рядом не было Сэма, который должен был по всем их неписанным правилам сказать: «Ну, мудак, ну, накосячил, но это же Кас!».
Все это Дин сказал себе сам. Это же Кас. Накосячил. Мудак.
Мудак, мать его!!!
Дин всегда удивлялся, как стремление Каса сделать все во благо всех оборачивалось дерьмом для конкретных Сэма и Дина Винчестеров.
В этот раз вообще эпично получилось. После ненастоящего мотеля Дин пришел в себя в зале с белыми стенами. Кроме стен наличествовали белый трон, белый костюм и, простертые у ног Дина, ангелы в белых хламидах.
Вернее, у ног архангела Майкла, конечно.
Обломал их Дин одним вопросом:
— Какой год? — прохрипел он.
Кас, тоже сменивший вечный тренч на белую тряпку, встрепенулся, похоже, радостно. Остальные — не обрадовались. Гомон поднялся, крылья зашуршали, знакомая тетка — Наоми, надо же, не сдохла — бросила на Дина взгляд, полный вселенской укоризны, прищелкнула пальцами, и ангелочки сгинули. Не иначе на поиски душки Майкла унеслись. Куда-то же он должен был деться, когда Дин так убедительно попросил его пойти вон из уютного сосуда. В общем, ангелы разлетелись.
Только Кас остался.
Сначала Дин подумал, что Кас его как-то умудрился спасти. Но после первой искренней радостной реакции, тот приуныл, и значило это одно: возвращение Дина — большой неприятный сюрприз. В ответ на вопрос какого, собственно, происходит, верный друг выдал длинную, запутанную и не лишенную морали историю. Были там и Спаситель Небес Майкл — да-да, с заглавных — и Кас, который Дина спасать, конечно, хотел, но когда-нибудь потом, когда будут вне опасности Небеса, и сгинувший куда-то Джек, и даже краткий теоретический курс основ воспроизводства благодати присутствовал.
Дин, впрочем, слушал не слишком внимательно, отвлекся на цифру «три», так и осталось для него тайной — откуда на Небесах благодать, и при чем там Майкл.
Еще бы не отвлекаться — его не было три года.
Три долбаных года!
Дин тряхнул головой и сформулировал краткий вывод:
— То есть, ты меня снова предал.
— Нет! — жарко ответил Кас. — Нет, Дин, что ты! Он обещал. Он бы привел в порядок Небеса, а потом оставил бы твое тело, нашел себе другой сосуд!
— Так…
Дин держал себя в руках. Держал. Да.
— Так, давай разберемся, — размеренно произнес он. — Прошло три года, и ты меня не спасал потому что…
— Небеса, Дин, — Кас был само желание все логично объяснить. — Они умирали, а Майкл мог их восстановить.
— И он тебе пообещал…?
— Да, все поправить, а потом отпустить тебя.
— Ага, — кивнул Дин.
Кас засиял, обрадованный понятливостью Дина.
— Когда? — коротко спросил Дин. — Когда?
— Когда все закончит, — терпеливо пояснил Кас.
— И это бы случилось через… — Дин запнулся. — Десять лет? Двадцать? Пара сотен?
— Мы не… — Кас растерялся. — Мы не оговаривали…
— Да, я понял. Вы не оговаривали. Предположим, Майкл не соврал и отпустил бы меня. Когда Сэму стукнуло бы семьдесят? Когда от него остался бы могильный камень? Ты вообще помнишь о конечности человеческой жизни?
Судя ошарашенному виду, Кас не помнил.
— Ладно… — Дин взял себя в руки. — Ладно. Где Сэм, Кас?
— В ангельской тюрьме, — пробормотал Кас.
— Почему? — Дин вскочил с трона и пошатнулся.
Кажется, архангельская дрянь не особо ухаживала за своим сосудом. Замутило от голода, затряслись ноги, глухо стукнуло в виски головной болью. Кас бросился к нему поддержать, но Дин отвел руку и выпрямился.
С болью и слабостью он будет разбираться потом.
— Рассказывай, — коротко приказал он.
— Сэм хотел до тебя добраться, но Майкл его не пускал, не давал поговорить с тобой. Он создал тебе виртуальный мир, в котором ты был спокоен, поставил блоки в сознании. Помнишь, когда Гадриэль…
Кас замолчал, подыскивая слова.
Да только зачем нужны слова-то?
У Дина перед глазами та картинка была. Ангел, демон, тело Сэма, текущая по его вискам кровь. И трындеж Кроули об использованных гандонах.
Да, Дин отлично все помнил. И — понимал.
— Демоны не спрашивают разрешения, — ровно проговорил он. — И Сэм…
— Да. Пробудил в себе остатки крови Азазеля.
— И он теперь — демон?
— Он, — Кас снова замялся. — Сэм — нынешний Король Ада.
Дин скрипуче рассмеялся.
— Надо же, блин, ну надо же! Азазель, тварь старая, твой план все же сработал. Сэмми, как же так…
Дин судорожно втянул воздух — дышать почему-то стало сложно, и сердце забилось часто и рвано. Вдруг показалось — все зря, вся их жизнь, вся борьба Сэма неумолимо привели их в ту же точку, с которой все и начиналось. Мальчик, которому предрекали адский трон, все же его занял.
— И как Ад? — Дин выдавил кривую улыбку. — От него что-то осталось?
— Ад очень укрепился, — негромко ответил Кас. — Ад уже тысячи лет не был настолько силен, а мы… Нас мало, и Небеса еще не оправились.
— И вы решили убить Сэма?
— Не Сэма, — мягко ответил Кас. — Не Сэма. Дин, то, что сидит в нашей камере — уже не твой брат.
— А вот это — хрен вам, — Дин наконец смог задышать ровнее.
К той же точке? Да ни черта подобного! С тех пор как Азазель круги вокруг Сэма наматывал, слишком много всего случилось. Мальчик повзрослел, научился просчитывать последствия своих поступков, и, если бы не было надежды вернуться, в демоны не полез бы. В конце концов, Дин и сам черными глазками сверкал однажды. И выбрался, и после этого успел пару-тройку раз мир спасти.
Он внимательно глянул на Каса:
— А как Сэм это проделывал — ну, забирался в мой мир? Майкл что — не замечал?
— Сэм ему занятия подкидывал — то демоны на Небеса нападут, то массовая резня на Земле, в общем, всякое. И когда Майкл был занят — просачивался. Но Майкл заметил и последний раз…, — Кас поморщился
— Ловушка? — быстро догадался Дин. — Последний раз был ловушкой? Ну Кас… Кас! Черт. Почему он просто в первый же раз не сказал?
— Майкл поработал над твоим сознанием, — пробормотал Кас, не поднимая глаз. — Ты бы не поверил, если бы Сэм просто рассказал.
У Дина тоже были любимые грабли — ему никогда не удавалось спасти Сэма полностью. Когда-то он купил жизнь Сэма, сделав разменной монетой свою душу. Но за время, пока Дин мучился, а потом мучил в Аду, Сэм тоже прошел через маленький, личный адок, изменивший его неотвратимо и страшно, почти уничтоживший маленького Сэмми. Сэм натворил дел, заплатил за сделанное с миллионом процентов и снова изменился. Вроде бы спасая Сэма, Дин его терял, терял снова и снова.
Дин встряхнулся.
— Сэмми!
Потом, вся эта муть — потом. Сейчас у Дина была цель: найти среди ряда пустых пыльных камер, одну пыльную не пустую.
Найти то, что осталось от Сэма в этот раз.
***
— Джон всегда тебя правильно оценивал, Дин, ты слабая, ведомая, эмоционально кастрированная особь.
Дину не хватало закадрового смеха, как в средненьком дневном комедийном шоу. Ну правда — ему нужно было знать, где смеяться. Потому что это явно было шуткой, не могло быть ничем другим. Бункер, демон, кровь, шприц. Только в кресле Сэм. Не Сэм. А со шприцем — Дин.
Ролевые игры по-винчестерски.
А сначала казалось, что все самое сложное позади.
У Дина было подробное описание ритуала излечения от демонизма с пометками и пояснениями Сэма, в бункере ждал запас освященной донорской крови, и самое главное — даже демон нашелся.
Сэма — нет, не Сэма, конечно — они нашли в жопе небес. Крохотная камера, рядом с разрушенной, в которой несколько лет назад пафосно и нелепо погиб, искупая свои и чужие ошибки, несчастливый мудак Гадриэль. Дин не думал, что выбор камеры случаен — видимо, это был прощальный подарок Майкла братику Кастиэлю. Того пробрало: побледнел, задергался.
Когда они подошли, Сэм скользнул к решетке плавным, красивым движением — вот только что сидел, расслабленно откинувшись на стену, а потом раз — стоит, почти прижимаясь лицом к ржавым прутьям, улыбается. И улыбка знакомая, черт. Дьявол, вернее. Только без белого костюма. Дин почти услышал долбаное «Я выиграл». Но ведь тут не было Люцифера, был только Сэм.
Только Сэм с влажно блестящими, алыми глазами. Ну да, ну да. Чего там Кас заливал — Демон Перекрестка, Король Ада, Победитель Небес и прочие звания и регалии по списку.
— О! — мурлыкнуло оно.
Не Сэм, нет, не Сэм. Сэм никогда не издавал таких звуков.
— Сам король небес пожаловал навестить своего брата короля бездны.
Ерничал, сволочь, издевался.
— Заканчивай эту хуйню, — устало поморщился Дин.
Оно обрадовалось. Совершенно искренне. Засияло обидно Сэмовской, родной яркой улыбкой. Даже лицо смягчилось, и глаза стали нормальными, человеческими.
— Дин, ты смог, да? Смог? Выбросил пернатую жопу. Ди-и-и-ин…
Он протянул руку сквозь решетку, словно хотел прикоснуться, и Дин в каком-то помрачнении чуть ему не позволил. В последний момент отскочил и плеснул в лицо святой водой из фляжки. Сэм зашипел, отшатнулся, блеснул снова красными глазами.
— Умный, — быстро проговорил он. — Умный, Динчик. Но ничего, ничего. Я рад, что Майкл тебя не загнал, приятно будет самому с тобой поиграть. А то знаешь, так несправедливо было — это мое право убить тебя, я должен сам!
Дин себя демоном помнил, тогда хотелось жрать, пить, трахаться. Убивать. Базовое, в общем.
У Сэма видимо тоже базовое прорезалось — найти Дина, вытащить Дина, ну и убить Дина, куда уж без этого.
— Дин, — сочувствующий голос Каса прошелся по нервам. — Это уже не Сэм, ты же понимаешь? Конечно, мы попытаемся его спасти, но ты же понимаешь, что если не получится…
Ох уж эти многозначительные паузы.
Дин рассмеялся, но видно что-то сбойнуло не то в требухе, не то в мозгах — смех получился странный, скрипучий. Так скрипела та старая панцирная кровать, на которой лежал мертвый Сэм. Дин тогда Сэма иногда тормошил, дергал окоченевшее тело, и кровать издавала такие жалкие, тупые звуки. Оказывается, ржала она над ними. Знала, сука старая, что они будут возвращаться к одному и тому же, слышать одни и те же слова снова, снова, снова.
— Спаси Сэма или убей Сэма, — продекламировал Дин, постаравшись вложить в голос побольше торжественности.
Этот, в камере, тоже заржал конем.
— Кас, теперь я буду называть тебя папой! — Сэм с удовольствием потянулся.
Дин на него посмотрел — ничего так, здоровый лось. Выдержит.
— Перенести его сможешь? — не отрывая взгляда от Сэма спросил Каса.
— Н-наверное, но если будет сильно сопротивляться — не удер…
Дин примерился и ударил Сэма прямо сквозь прутья решетки, полюбовался, как тот аккуратно складывается на полу камеры.
— Вот, — Дин обернулся к Касу, — Теперь он не будет сопротивляться.
А дальше, понеслось как по нотам — бункер, демон, ловушка, кровь.
Много крови.
Час-два-десять-сутки.
Хотел бы Дин сказать, что эти час-два-десять держался на силе воле, вере в счастливый конец или еще на чем-то таком, высоком. Но ни-фи-га. Держался он на примитивном пороке — гордыне.
Когда Дин, почти умирая от бессилия и боли в башке думал: «Не могу больше», гордыня, спасибо Чаку, что наделил Дина таким полезным грехом, орала: «Ага! Сдаешься, слабак? А Сэм-то выдержал!»
Помнил Дин, как досталось Сэму, когда тому пришлось стоять по ту сторону демонской ловушки. Каждое произнесенное собой-демоном слово помнил. Теперь была его очередь, и он стоял, скрипел зубами, доламывал третий шприц, но слушал-слушал-слушал. И о папе слушал, и о маме, и о себе.
— Слабак. Я же просчитал все, еще когда был твоим идеальным братиком, он ведь рассчитывал, что ты его вытащишь. Только он тебя на полтора года раньше ждал, прикинь, как смешно. Ты затупил, опоздал. Проебал все. Как всегда, да, Дин? Знаешь, скольких я за полтора года убил? Я помню, каждого помню. Ты в этой комнате снова не самый страшный монстр. Ты даже в этом неудачник, и демон из тебя был…
Бла-бла-бла.
А еще Сэм кричал. Дин иглу вытащить не успевал, а где-то в горле Сэма уже рождался жалкий, щенячий скулеж.
— Больно, Дин! Это так больно! Оставь меня, просто отпусти. Я уйду. Я же уже все равно не смогу стать Сэмом. Ты не представляешь, скольких я убил… Ох, Дин… Как же больно. Убей! Убей, Дин! Не мучай! Ди-и-и-и-и-и…
И смотрел сволочь. И в глазах слезы стояли.
И сквозь эти слезы, сквозь мокрые, слипшиеся стрелками ресницы во взгляде отлично читалось: «А это выдержишь, а, Дин-чик?». Игрался, сукин сын. Вот только боль. Она настоящая была, это Дин тоже помнил.
Дин не выдерживал, выскакивал в коридор, дышать.
Кас стоял за спиной, сжимал плечо, и рассказывал о погоде, о последних новостях, о том, кто из рестлеров остался на ринге в эти три года. Только один раз попытался трахнуть мозг нравоучением:
— Дин, ты должен быть готов, что тебе придется…
— Нет, — отрезал Дин.
— Но, если ритуал пойдет не так…
Дин улыбнулся, вдруг стало очень легко и просто.
— Если что-то пойдет не так, мы с Сэмом умрем. Вместе.
Сэм в ловушке тонко застонал, Дин метнулся к нему, присел на корточки, заглянул в белое лицо. Не удержался, погладил по голове, убрал со лба волосы. Сэм чуть повернулся, уткнулся носом в ладонь Дина, и вдруг резко дернулся, сомкнул зубы у Дина на запястье. Челюсти у него ничего себе работали, сжало тисками. «Сейчас он перегрызет мне вены», — спокойно подумал Дин, но не отскочил — сил не осталось нихера.
Так же резко Сэм выпустил руку Дина, не причинив особого вреда, сплюнул, откинулся на спинку стула, измученно закрыл глаза.
— Блядство, — пробормотал он. — Вот же блядство.
И Дин всадил ему в плечо шприц с очередной порцией крови.
Да. Точно — ролевые игры.
***
— Четыре года. Ты не опоздал, придурок.
Дин медленно взял со стола флягу со святой водой, щедро плеснул в Сэма, тот только сморгнул, облизал искусанные губы.
Шприц выпал из руки. Какой по счету? Да кто считал? Точно не Дин. Он подошел к Сэму, рухнул у стула на колени, вдруг ослабевшими пальцами принялся ковырять отлично завязанные узлы. Руки нифига не слушались. И Кас, как на зло, куда-то свалил.
Сэм задвигался, как-то скособочился, наклонился, уткнулся лицом Дину в макушку и горячо зашептал:
— Я все рассчитал. У меня план был на четыре года, даже четыре с половиной. Так что ты не опоздал, я не думал, что ты так быстро… Так быстро…
Дин освободил наконец одну руку, обхватил ноги Сэма, прижался щекой к бедру. Сэм завозился, развязывая остальные узлы.
— Я только не думал, что совсем перестану контролировать, думал, что смогу удержаться… Дин, я много чего делал, но это…Я не знаю, как с этим жить, я не смогу с этим жить, лучше бы ты послушал Каса. Это никакой клеткой не искупить.
Дин вздернул Сэма на ноги, приноровился, подхватил, перекинул через плечо руку. Сэм ноги переставлял вяло и все бормотал о своей невероятной вине.
— Семантика, — перебил Дин.
— Се... — Сэм поперхнулся звуком, а потом слабо рассмеялся. — Семантика? Семантика? Господи. Столько лет, а я все еще ловлюсь.
— А? — переспросил Дин.
Сэм был ужасно тяжелый, просто ужасно. Так хорошо.
— Ловлюсь на это твое «я простой парень из Канзаса».
Они ковыляли по коридору, и Дина пробило поговорить. Завтра порыв пройдёт, он начнет копать интернет — эй, его же не запретили за последние три года? — и искать дело, будет осваивать эту прекрасную современность, нагонять время. И Сэма заставит. Думать будет некогда. Но сегодня…
— Демон? Ну демон. Мой вон архангелом назывался, их-то вообще добром считают. Высшим, ага. А что моими руками творил, ты бы видел. Думаешь, я эти три года зайчиком провел?
— Это был не ты! — быстро и очень убедительно выпалил Сэм.
Даже идти стал увереннее, и нагнулся Дину в лицо заглянуть — ну как же, надо же знать, как сработала их универсальная, на все случаи вселения, отмазка.
— Даже не выдумывай. Это был не ты! — Сэм окончательно встряхнулся, вцепился Дину в плечо, приготовился много говорить и доказывать.
— А то был не ты, — покивал Дин. — Тебя там и близко не было. Не возражай, — прикрикнул он, когда Сэм открыл рот. — А искупление… Вот в чем не сомневаюсь, так в том, что искуплений нам подкинут быстро и в количестве. Позаботятся. Чак, Мироздание или что там у них еще есть. Но давай искупать начнем завтра, а сегодня…
Сэм шел уже почти сам, молчал, слушал.
Из кухни выглянул Кас:
— Я… э-э-э… пиво…
— Видишь, у нас сегодня пиво есть.
Дин поудобнее перехватил руку Сэма на плече — ну и что, что идет сам, а рука пусть вот так и лежит, так правильно, и они направились к кухне. Где-то между дверью в ванную и порогом кухни Сэм извернулся и ткнулся губами в висок Дина.
— Пиво, — пробормотал он. — Да. А семантика — завтра. И Джека найдем. И… У него голос другой был, представляешь? Вроде ты, а голос чужой, как это могло быть — тело же одно? А теперь — ты. Живой. Дышишь, говоришь, ру… ругаешься.
— Угу, и ты, — Дин снова поближе притянул Сэма.
Как-то получилось, что они больше не шли на кухню пить пиво, а стояли в коридоре и слушали дыхание.
Так хорошо.
The end.